– Неужели скоро полдень? – пригляделся к темному циферблату Дойтен. – Вроде только что было утро? Куда время подевалось? И откуда здесь часы? Это ж дорогое баловство. Да еще и закопченные…

– Подарок предыдущего Аты еще предыдущему бургомистру, – пробормотал Клокс. – И время никуда не девалось. Или, точнее сказать, девается непрерывно.

– Не, – робко поднял глаза, но уверенно замотал головой Драхт. – Тянется. Особенно если ждешь чего-нибудь. Ждешь, ждешь, а оно все никак. Вот когда смена начинается…

– Подожди, парень, – вздохнул Клокс. – Однажды оно полетит так быстро, что за ним не угнаться, и вот тогда ты поймешь, что твоя служба в трактире была самой счастливой службой в твоей жизни…

– Почему? – надул губы Драхт.

– Потому что у тебя пока еще всё впереди, а не позади, – проворчал Клокс.

– Что с тобой было? – посмотрел на поникшего Мадра Дойтен. – Что с тобой было на площади?

Мадр поднял глаза на Дойтена и покачал головой.

– Не теперь, – мрачно обронил Клокс. – Дай прийти в себя.

– Что? Отменяется сегодняшний пир? – подмигнул Дойтен Доре. – Для чего это все? Стол? Жаровни? Для поминовения Дилба?

– Не знаю, – отвернулась Дора. – Обычаи всюду разные.

– Будет схватка, – покосился на Дору Драхт, ощупывая что-то спрятанное за собственным поясом. – После схватки – пир. Его нельзя отменить. Слышите, на кухне идет готовка? Просто пир будет… другим. Поминальным.

– Вот вам и путина, – чуть слышно пробормотал Клокс, в который раз посмотрев на лестницу, по которой ушла Сничта. – Был Дилб и нет Дилба. Принесут тело, положат на стол, и мы будем смотреть на него и думать, вот он – мертвый Дилб. А он, на самом деле, уже стоит у престола всевышнего с отчетом о прожитой жизни… Жаровни зачем?

– Схватка, – повторил Драхт. – Не в темноте же. Или бросят стружку, или поставят лампы, или загустевшее масло нальют.

– Чья схватка? – не понял Дойтен. – Игры что ли какие?

– Хозяина со старшиной рыбаков, – скорчил гримасу Драхт. – За Дилба. Байрел уже вызвал Фуара.

– Когда? – удивился Клокс.

– У входа в трактир, – пискнул Мичан. – Я сам видел. Фуар как раз вернулся от ворот, когда к трактиру подносили тело Дилба. Оно пока на улице, нужно чтобы… промерзло. Хозяин выдернул из тела нож и отдал его Фуару, подавая его рукоятью от себя. И Фуар его принял.

– Что-то я не понял, – замотал головой Дойтен. – Не так быстро! Получается, что Дилб был убит ножом? Тело нашли в доме Фуара? А разве никакого разбирательства не будет? А если Фуар не убивал Дилба? Мало ли откуда взялось тело? Может, Фуар и не ночевал дома? Мадр? Ты что молчишь? Ты защитник или кто?

– Кажется – «или кто», – пробормотал Мадр.

– Нож был его, – прошептал Мичан. – Фуара! Этот нож все знают в Дрохайте. У него рукоять из моржового клыка. Он всегда за него хватался. Чуть-что… Говорят, что его Фуар получил в юности за победу в боях на ножах. Или спас кого-то. Или еще что. В городе никого нет сильнее в этом ремесле. Но даже если бы не он убил Дилба, он мог не принимать нож и потребовать разбирательства. Но он взял его. Выходит…

– Ничего пока не выходит, – раздраженно повысил голос Клокс. – Даже если этот дикий обычай еще применяется здесь, заменой суду он служить не может. И в любом случае Фуар имеет право вернуться и отказаться от схватки.

– Нет, – скорчил гримасу Драхт. – Фуар не откажется. Даже если он и не убивал Дилба.

– И что будет? – спросил Дойтен.

– Как что? – удивился Драхт. – Фуар убьет Байрела. Фуар лучший на ножах. В таких схватках он убил уже человек десять. И это только в Дрохайте!

– Байрел тоже сильный! – засопел Мичан.

– Тут дело не в силе, – закусил губу Драхт.

– Подождите, – замахал руками Клокс и осекся, потому что легкое эхо – «ждите-е-е» – долетело через мгновение из темных углов. – Но ведь Фуар безумен. Кто-нибудь видел его глаза? Он отравлен…

– Разве это имеет какое-то значение? – пробормотал Мадр и посмотрел на детей. – Вы-то сами чьей победы хотите? Драхт? Мичан? Дора?

– Мне все равно, – глухо обронила Дора. – Я никому не верю. Я думаю, что из Дрохайта надо уезжать. Пусть хоть все перережут друг друга. Пока они нас не перерезали. Вот где Казур? Что с ним? Почему его не ищут?

– Дура, – прошипел Драхт. – Если бы не Байрел, где бы ты сейчас была? И Казура ищут! Дилба же нашли?

Дора хотела что-то сказать, но только махнула рукой, и Дойтен разглядел слезы в ее глазах.

Мичан тоже всхлипнул и пробормотал, опустив голову:

– Байрел дал нам работу и кров. Фуар же пинал нас. Швырялся костями. Мог плеснуть недопитой похлебкой. И называл нас отбросами.

– Он всегда был таким? – спросил Дойтен.

– Последние месяца два – так уж точно… Раньше он просто не замечал нас. Но пнуть мог, – вздохнул Мичан. – Я один раз зазевался по весне у него на дороге, он взял за шиворот, поднял, встряхнул и поставил в сторону. Хотя я думал, что об стену приложит. Я чуть не умер от страха.

– Кто может знать, каким он был? – спросил Драхт. – Вот на кухне горшки, что в них? Пока не откроешь, не увидишь.

– Можно унюхать, – прошептал Мичан. – Но это только когда то, что в горшке, протухнет. Да и какая разница, каким был? Главное, какой он сейчас.

– Разве человека можно изменить? – вдруг спросила Дора. – Каким был… Каким стал… У нас в деревне говорили, если человек напился и стал мерзавцем, значит, он мерзавцем и был. Знаем мы или не знаем настоящего Фуара, неважно. Отравлен ли он, куплен или лишен ума, он все еще Фуар, а не Райди или… Лэн. Какая разница, каким он был? У меня вот пятно на платье от соуса, а вчера его не было. И что? Я все еще я.

– Кто тебе сказал это? – спросил Клокс.

Дора пристально посмотрела на судью:

– Мой отец. Уже давно. Но я помню.

– А если он ошибся? – нахмурился Дойтен. -

– Нет, – процедила сквозь стиснутые зубы Дора. – К тому же он говорил о самом себе.

– Так, – раздраженно сунул пальцы за пояс Клокс. – Все это – пустая болтовня. Важно сейчас только одно. И это даже не то, убивал ли Фуар Дилба или нет.

– Он не убивал, – сказал Дойтен. – У него украли нож. Я, правда, слегка удивился, увидев, как он принял пропажу, но могу свидетельствовать об этом. Кстати, мой нож пропал в тот же день. Может, где-то лежит труп, в котором торчит мой тесак? Что, мне его тоже подадут рукоятью вперед?

– Неважно! – повысил голос Клокс. – Пока – неважно. Важно другое. И я не спрашиваю, почему Фуар согласился на поединок, если он невиновен. Ясно же, что он либо знает виновного, либо его устраивает смерть Дилба, да хоть для того, чтобы досадить Байрелу… Либо Фуар хочет использовать случай, чтобы свести счеты с Байрелом.